Нельзя сказать, что героев в Лавлесе связывают светлые и красивые чувства. Они очень мучительны практически для всех персонажей и подчеркивают один из смыслов названия («Без любви») : Соби не понимает смысла подлинной любви, принимая за нее лишь связанное с телесным, но душа художника протестует против такой трактовки и заставляет страдать, Рицку лишили теплоты родители и брат, он подсознательно считает это предательством и уже не хочет доверять никому, боясь нового предательства и связанных с ним переживаний, Кё искренне привязан к странному другу, восхищается его талантом, но понимает, что никогда не сможет преодолеть ту холодноватую отстраненность, с которой Агацума Соби взирает на все вокруг себя, Юико мечтает понравиться Рицке, который смотрит на нее как на несмышленыша, Яёй – это зеркальное отражение Юико, а про Хитоми-сенсей и говорить нечего – закомплексованная девушка, чьи мечты о принце разбиваются об этого самого принца как пиала сычуаньского фарфора о булыжную мостовую.

Любимец женщин Агацума Соби как личность практически не существует в обыденной реальности. Он учится, рисует картины, встречается с девушками и дружит с Кё словно на автомате. Для него подлинная жизнь возможна только в качестве Бойца своей Жертвы. Все остальное как сон. Поэтому он и превращается в зомби после утраты Сеймея. Он не может реализовать себя, поскольку создан для битвы, для прекрасных отточенных заклинаний, а эта сфера закрыта для него навсегда. Когда появляется Рицка, Соби счастлив оттого уже, что может дать своему искусству развернуться в полной мере. Вполне возможно, что и Рицку он не зовет сражаться не только потому, что жалеет и бережет, но еще и потому, что хочет сам проверить свои возможности, что он может ОДИН, без направляющей руки Жертвы. Может, прямо скажем, неплохо. И решения принимать после битвы он тоже может сам. «Сеймей ничего не оставлял незаконченным». Но беря к себе в дом жалких испуганных мальчишек Зеро, он поступает не как Сеймей. Он принимает решение самостоятельно, и выбор этот не в пользу смерти, а это говорит о многом.

Жутковатая фигура Сеймея маячит на дальнем плане Лавлеса, придавая сериалу зловещий инфернальный оттенок. Талантливый подросток, в руки которого попало грозное оружие, мощное и послушное, делающее тебя неуязвимым и всесильным господином. Которому можно приказать что угодно и делать с ним что угодно. Такая власть в руках незрелой личности запросто сведет с ума. И развращающая сторона власти касается рикошетом Соби: так просто выполнять чужие команды, не беря на себя ответственности, прикажут – убьем, прикажут – оставим жить. Пересматривая Лавлес, я в какой-то момент поймала себя на мысли, что сенсей Рицу не так уж и плох. Понимая, что раскрыться его гениальный ученик может только в паре с сильнейшим, но представляя в какие руки попадет изысканная душа Соби, он сделал всё, чтобы уберечь ученика от гибельной душевной катастрофы, от разрушения, спрятав, пусть драконовским способом, личность Агацумы в самые укромные уголки его сознания, с надеждой, что когда-нибудь она освободится. А маленький Рицка помог этому ростку проклюнуться и развернуться к солнцу.

Соби стал для него гораздо лучшим старшим братом, чем Сеймей. Будут ли они носить одно имя на двоих или нет и каким оно будет, не так уж важно. «Роза будет пахнуть розой, хоть розой назови ее, хоть нет». С подачи художника-Бойца Рицка освобождается от призраков прошлого, обретает себя, отринув ярлыки, которые навесили на него взрослые. Он наконец понимает радость жизни, открыв для себя радость общения с друзьями, нежность и любовь близкого человека, осознав свою ответственность за все, что происходит с ним в жизни, и сделав свой выбор.

Я не считаю, что жанр Лавлеса можно охарактеризовать как яой. Возможно, это был рекламный трюк, предназначенный для увеличения целевой аудитории. Вряд ли можно считать прикосновения и влечение Соби к Рицке проявлением однополой любви. Соби целует не МАЛЬЧИКА Рицку, а свою ЖЕРТВУ, это своего рода ритуал, попытка подтвердить свою значимость и нужность, поймать хоть каплю нежности и теплоты, так необходимых для стойкости в жестокой битве. Если бы у Сеймея была сестра, Соби смотрел бы на нее такими же глазами, глазами Бойца, ловящего каждый жест, каждое слово, каждое желание своего господина. С точки зрения логики рассказанной истории, было правильным сделать наследника Сеймея мальчиком. Через такой сумрачный мальчишеский образ интереснее смотрятся взаимоотношения с одноклассниками, со взрослыми, с Соби, наконец. Девочка на месте Рицки – и романтическое настроение зашкалило бы за допустимый для фильма предел. Отношения Соби и Юико также это подтверждают. Она может позвонить ему по телефону, любит поболтать с ним, постоянно спрашивает его при Рицку, а он, на мой взгляд, нисколько не ревнует ее к Рицке, хотя она прямо признается в своей любви к этому пареньку. То, что Соби так сорвался у Чертова колеса, свидетельство не его «мужской» ревности, а его боязни быть ненужным, лишним, оставленным, как прежде, один на один с собою. И если жизнь проявит свою жестокость (а мы будем верить, что этого не случится), останется только расстаться с нею, умереть самому, потому что невозможно поднять руку на маленькое доверчивое существо, научившее тебя любить и быть самим собой.

Погладь мою кису Лексис